Заголовок h1

фывфыфыв

Живопись – это поэзия, которую видят, а поэзия – это живопись, которую слышат.
Леонардо да Винчи

h2

• список
• список
• вфвфв

h3

1. asdasda
2. asdasd
3. asd
4. asdasd

Заголовок	Заголовок	Заголовок 1, Заголовок 2, ..., Заголовок i
Германию (1982)	Германию (1982), Болгарию (1985), Германию (1982), Болгарию (1985), Германию (1982), Болгарию (1985), Германию (1982), Болгарию (1985), Германию (1982), Болгарию (1985),	Германию (1982)

Творчество выдающегося художника современности Виктора Павловича Дынникова является ярким примером полной самоотдачи в деле обновления живописной культуры и поисков новых путей в искусстве. Его жизнь во Владимире, в среде ярких художественных индивидуальностей и творческое общение с известными мастерами – живописцами, а также хорошая школа сыграли известную роль в выборе такого жизненного пути. Но главным обстоятельством, предопределившим жизненный подвиг В.П. Дынникова, явились своевременное осознание им оригинальности собственного видения мира и ярко выраженная индивидуальность его личности. При этом безошибочный природный вкус и редкое чувство цвета и композиции явились теми необходимыми естественными условиями, без которых художник не мог бы стать новатором и создателем собственной эстетической системы. Фантастическая работоспособность также помогла выработать свой стиль и свою философию изобразительности. Постоянная работа сделала его руку точной и крепкой, а живописный почерк – изысканным и каллиграфичным. Последнее качество, конечно, не имеет в виду прилизанное чистописание в духе «прописей», а подразумевает ту силу и мощь вкупе с тонкостью и даже нежностью, которые отличают старинные китайские каллиграфии, выполненные широкой кистью в стиле кайшу. Освобождение от полученных в годы учебы в Ленинграде стандартизированных навыков ремесла и штампов произошло у В.П. Дынникова довольно быстро, и свободное творчество во Владимире стало для него своеобразной экологической нишей, в которой он пребывал в годы, идеологического диктата, государственной партийности искусства и невозможности выхода на международную арену. Как писатели пишут «в стол», Дынников творил для будущего. Мастерская его со временем превратилась в настоящий склад живописи. До отказа заполненные стеллажи, штабеля холстов на подрамниках, груды этюдов, залежи графики, нагромождения пустых рам – и тут же цветы, живые и засохшие, коллекция коробок из-под чая (натюрмортный фонд), книги, альбомы, репродукции, рисунки детей, краски в тюбиках, банках и даже вёдрах, кисти – вот что представляет собой мастерская В.П. Дынникова. Добавьте к этому разбросанные повсюду карикатуры на знакомых, милые безделушки, распластанный и висящий на леске металлофон (забаву для редких минут отдыха с детьми), отдельно стоящую картину в раме, приготовленную в подарок другу или знакомому и постоянно задеваемую ногой при хождении (когда же, наконец, заберёт!), – и станет ясной картина не только мастерской, но в чём-то и жизни художника. За большими окнами, занавешенными от яркого солнца калькой и белыми тканями, – небо, облака, виднеются унылые и бездушные серые контуры тракторного завода, а возникают портреты, отмеченные остро схваченным сходством с оригиналом, необычные пейзажи, жанровые сцены... Любовь к контрастам предопределена самим бытом существования художника. Жизнь в застойные годы компенсировалась у В.П. Дынникова удивительными художественными прозрениями. Эти озарения и мечты материализовались на холсте. Эти откровения цвета и композиции, эта завораживающая геометрия цвета говорят о достоинстве подлинного творца, имеющего право на собственную индивидуальность. Философские обобщения, выраженные в цвете и форме пятна, глубокий психологизм и подчас драматизм композиций, тонкие и оттого еще более выразительные нюансировки деталей много говорят о художнике, о явлении творчества и о несколько надменной пренебрежительности к тому миру, в который была брошена эта поющая душа. Не столько изображение внешнего мира, сколько откровенные портреты собственной души являются главным в картинах Дынникова. Душа художника – чуткий камертон, начинающий звучать, когда красота внешнего мира открывается живописцу в той или иной своей ипостаси. Цветовые раскладки (если можно так выразиться) подобных состояний необычны. Картины подобного содержания имеют ценность не только эстетическую, но и ценность психологического документа. Используемые при этом живописные средства у некоторых вызывают недоумение. Обобщённые образы вещного мира – это для Дынникова лишь алфавит, с помощью которого складываются весьма нетривиальные и таинственные слова, буквально завораживающие своей необычностью и каким-то вневременным смыслом. Острое желание понять их заставляет искать ещё и ещё произведения Дынникова, всматриваться в них, сопоставлять, размышлять над ними. Кто из людей мыслящих хоть раз увидел полотна Дынникова – тот уже их не забудет и захочет увидеть и другие его работы, а затем ещё и ещё... Его живопись захватывает, так как имеешь дело с подлинным искусством, с адекватным самовыражением, с откровением и явлением изысканности, тонкости, благородства, ума и красоты. Возможно, Дынников эмпирически подходит к постижению законов цветового строя Космоса, тонкие отголоски ритмов которого («музыка сфер») художник уловил в своей душе. Дынников творит в разных жанрах, и в них просматривается некая единая установка на изобразительность с помощью цветного пятна, которая делает его букеты похожими на портреты (автопортреты), натюрморты – на пейзажи (и наоборот) и т. д. Точная и изысканная цветовая раскладка картин – это его «визитная карточка». Обобщённость и отказ от большинства деталей (за исключением семантически важных) делают образы Дынникова недосказанными, загадочными. При этом широкий спектр возможных сюжетных и детальных интерпретаций увязывается с единственно возможным цветовым решением картины. Свою роль в понимании картины зрителем играет и её название –предельно широкое, зачастую указывающее лишь на жанр картины («Натюрморт», «Портрет»), или более конкретное («Камчатка», «Дорога», «Комнатные цветы»), но всё же достаточно абстрактное. Простота названий лишь подчеркивает то, что художник наполняет традиционные иконографические формулы новым содержанием. У Дынникова немыслимы названия типа «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». Его повествовательность не на жанровом уровне, а на другом – более отдалённом от нашего рассудка и более близком нашей природе. Ему понятны «зелёная могила», «гибкое дыхание» и «красный смех» О. Мандельштама. Он мыслит более древними категориями, чем большинство людей. Он ближе к истокам, «примитивнее» по средствам и намного опережает средний уровень по результатам. Его интеллект оперирует пластическими формами, которые для большинства других художников могли бы показаться недостаточными. Дынников разрешает чисто эстетические задачи, что делает его вневременным мастером. Поэтому журналист или художественный критик, взявшись привычным движением ощупывать пуповину, связывающую его с современностью, останавливается в недоумении и чувствует, что попал впросак. Картины типа «Год синей мыши» ставят его в тупик. Поэтому о Дынникове мало пишут. Поэтому его сейчас знают меньше, чем хотелось бы. Живописный стиль Дынникова оригинален и легко узнаётся. Его отличают использование широкой кисти, цветовые обобщения, предельно точно выбранные тончайшие оттенки цвета, замкнутые контуры небрежно очерченных пятен. В первую очередь художника интересует цвет предметов. Он спокойно и с кажущейся небрежностью сталкивает цветовые массы, которые под его кистью спаиваются в единый уже неразрушимый аккорд. Они не «расползаются», не бегут друг от друга, а притягиваются друг к другу и образуют совместно изысканное и вместе с тем устойчивое созвучие. Каждая картина Дынникова представляет собой, иными словами, некий крепко и красиво завязанный узел. В последние годы, с переменой жизни России, не оправдались, однако, надежды на то, что этот художник получит должное признание художественной общественности и его произведения будут оценены по достоинству. В последнее время В.П. Дынников выставляется особенно редко и мало. Одна, две, от силы три случайно вытащенные из какой-нибудь груды картины на совместной выставке – вот и всё. Представительных подборок его картин зритель практически не видел. Персональная выставка 1989 года вряд ли удовлетворила самого художника. Живописец, разрабатывающий примерно те же вопросы изобразительности, что и его французский современник Катлен (Catelin), обласканный вниманием государства и коллекционеров у себя на родине, Дынников, художник большого стиля, в котором монументальность соединяется с изысканной лиричностью, остался у нас невостребованным. Его заказная работа – росписи в областном доме умалишённых – вряд ли будет когда-либо известна широким кругам общественности. Ранние картины Дынникова в последние годы стали исчезать: они записываются автором новыми сюжетами (увы, из-за нехватки холста). Уходит в прошлое большая живописная культура, практически единственным зрителем которой был сам её создатель да те, кто навещал его в мастерской. В 1992 г. мне выпала редкая удача помочь художнику в просмотре хранящихся в его мастерской работ и уточнении их названий, размеров и т. п. Во время многодневного просмотра мне было особенно приятно убедиться, что подтвердились все сформировавшиеся ранее, на выставках, представления о лучших сторонах творчества В.П. Дынникова. Картины вызвали восхищение своим благородным интеллектуализмом, своей эстетикой, юмором и подчас сарказмом, а личность художника привлекала бесстрашной откровенностью ее индивидуальности. Вызвала удивление его работоспособность и умение точно передавать на холсте свою позицию. Все это не могло не породить чувства глубокого уважения и преклонения перед его даром, его эстетикой, а также благодарности за щедрость его таланта.
Надеюсь, ещё не раз творческие достижения В.П. Дынникова будут радовать и восхищать всех, кому удастся увидеть его произведения, и искусство этого художника станет неотъемлемой частью искусства XXI века. А.А. Ковзун (Опубликовано в альбоме «Виктор Дынников. Живопись». Владимир. 2004. С. 3-5).