Н. Кузмин «Наша гостья»

Для многих, кто пришел на выставку Антонины Федоровны Софроновой, ее творчество ранее было совсем неизвестно, и настоящая выставка явилась открытием нового художника. А ведь Софронова работает почти полвека и дожила уже до почтенного юбилея. Впрочем, творчество ее так трепетно, так живо и молодо, что не хочется верить анкетной справке о возрасте.

На выставке показаны в обозримой совокупности работы длинного творческого пути. Мы видим этапы этого пути, отмечаем, как язык живописи приобретает с годами все большую свободу выражения, как совершенствуется живописная фактура, мы угадываем в кажущейся простоте и легкости уверенную руку мастера, умеющего сохранить в каждом мотиве самое ценное — живую остроту душевного переживания от увиденного.

И если всякому зрителю на выставке дано почувствовать поэтическую душу этих вещей, то для нас, профессионалов, есть еще и другая сторона: мы знаем, как непросто достигнуть этой простоты и непосредственности — сколько труда, штудировки, воли, терпения вложено в эти вещи, и мы почтительно говорим: «да, это мастер».

Однако почему же мы так мало знаем о творчестве Софроновой, почему работы, которые мы видим сейчас на стенах Дома литераторов, не появлялись на наших выставках? Об этом, может быть, стоит сказать два слова.

Я помню Софронову на выставке группы «13-ти» в помещении Московского университета в 1931 году. Она выступала рядом с уже именитыми Древиным и Удальцовой и молодыми в ту пору художниками Гильдебрандт, Дараном, Мавриной, Милашевским, Семашкевичем и др.

Софронова выставила тогда серию московских пейзажей, в которых уже определились вполне индивидуальная манера художницы, ее творческий облик.

Выставка «13-ти» 1931года имела дурную прессу. К участникам выставки был приклеен ярлык формалистов (...).

Это смешно читать теперь. Тогда не было смешно.

После этого картины Софроновой можно было увидеть только на ее чердаке на Арбате. Она много работала. Картины никогда не выставлялись. В Союзе художников она числилась в кандидатах и считалась «малоактивной». Ее посещали люди, которым было дорого искусство. Мне случалось иногда быть гидом при этих посещениях. Я помню, как были покорены ее творчеством ленинградцы, посетившие ее в довоенные годы,— художник В.А. Гринберг и искусствовед Э.Ф. Голлербах. Голлербах излил свои восторги в стихах, которые у меня целы.

Шли годы, десятилетия. Года два назад П.В. Кузнецов и Е.М. Бебутова, ознакомившись с живописью Софроновой, диву давались, как же это возможно, чтобы живописец такого таланта оставался до сих пор никому неведомым (...).

Искусство Софроновой, исполненное ясности, легкости, светлого лиризма, заставляет нас забывать, что творческий путь художника был тернистым. Мы обязаны вспомнить об этом, сказать: «да, это был подвижнический путь» и склониться перед художницей в глубоком поклоне.
(Опубликовано в книге «Художники группы «Тринадцать». Москва. «Советский художник». 1986. С. 195-196).