Эксперимент*

Вчера, следуя своему принципу «выплыви или утони», я отвез несколько своих полотен в музей. Я ходил с ними по залам и ставил там, где хотел. Я был наедине с живописью. Когда возникает забота о качестве, не обращаешь внимания на различия, скорее на сходство — на то, что вещи роднит. И вот что оказалось: время уплощает события; хронология и различия не имеют значения, во всяком случае того, которое им обычно придают — и то, что сделано за сто лет, в общем отмечено близостью. Мысленно я считал, что между моей живописью и импрессионистами — расстояние колоссальное. На самом деле мы оказались совсем рядом. Это был сюрприз. Живопись импрессионистов намного структурнее, чем о ней думают. Оставаясь живописью, она несет в себе аромат правды, утверждая объективную ценность мира. У них постижение интуитивное, нарочитости нуль, даже в части метода. Кроме всего холсты их интенсивны по цвету. Валерный строй у них подчинен состоянию, у меня — структуре пятна. Но на первый взгляд это различие не заметно. Заметна общность принципов цветоотдачи. На поверку выходит, что со временем необычайная «внешность» и острота задачи уже не бросаются в глаза, не волнуют. Волнует качество.

Легче всего моим холстам пришлось в соседстве с Сезанном: нас уравнивало напряжение. Фовисты меня убили своей яркостью. Даже кубистические холсты Пикассо оказались яркими и очень определенными по цвету. Рядом с Матиссом — обнаружился недобор в смысле природы цвета. Его крупные, яркие пятна убивали мою нюансировку, дробили поверхность.

Свой светлый натюрморт** я поставил рядом с натюрмортом Шардена, и что же — он выстоял. Более того, он оказался и традиционным и новым. Только в этом случае я почувствовал, что да, — сейчас другой век и я принадлежу ему.

Интересно наблюдать жизнь картин в их столкновении, полемике. Меняется аспект, оценка, даже интерес.

Искусство, как и природа, находится в непрерывном движении. Нужно дать жизнь холсту, и все, — а дальше он уже от тебя не зависит.

Я обнаружил этическое родство своих холстов, и это меня порадовало. Обстановка музея, вещи, висящие там, само пространство создают особую нравственную атмосферу. Чужеродное, лишенное подлинности полотно там не уживется. Очевидно, в экспозиции сознательно или бессознательно такой принцип отражен.

Я поставил себе «3», что же, в данном случае это не так уже плохо. Что поучительного извлек я для себя?

1. Нужно повышать цветность холста. (Простой цвет, взятый в нужных отношениях, должен казаться сложным).
2. Не перегружать нюансировкой, — сохранять простоту и ясность пятна, целесообразно группируя их, при этом минимум пятен — два, три — не больше. Симфоничность звучания возникает сама собой, когда холстов много. Пусть каждый холст имеет свою определенную неповторимую цветовую характеристику.
3. Забота о структуре. Строй, несущий смысл. Значительность конфигурации и чтобы холст легко входил в глаз. Ничего засоряющего и ничего украшающего.
4. А главное — будь самим собой.

* Летом 1970 г. В. Поляков получил разрешение у администрации ГМИИ им. А.С. Пушкина приехать в музей, в его выходной день, с несколькими своими работами. В течение последних лет художник неоднократно говорил о своем желании «поэкзаменовать себя» у мастеров, которых любил и изучал.
** Натюрморт с бумерангом. 1970. Х., ненасыщенные полиэфирные краски. Союз художников СССР.

(Опубликовано в книге В.Т. Давыдова и Е.В. Поляковой «Художник Валентин Поляков». Москва, 1986. С. 163-164).