О Серафиме Павловском

В своей монографии «Неужели кто-то вспомнил, что мы были… Из истории художественной жизни  страны в 1925 – 1935 годах» О.О. Ройтенберг пишет о Серафиме Павловском.

Серафим Павловский. 1928: «Я не живу действенной  жизнью, а чаще совершаю поступки в воображении. Я непрочь сделаться бродягой, чтобы начать жизнь сызнова, потому что я не знаю ее. Я ничего не могу создать и вишу над бездонным колодцем своего отчаяния. Не знаю, где я сейчас настоящий – шагающий уверенной походкой по тротуару и рассуждающий в мастерской или отрицающий себя вчерашнего». 1929. «Стоит только на время, не сознавая неясности этого, поверить в свои силы, и является идиотская уверенность в работе. Я теперь твердо знаю, что надо сбросить «интеллигентскую маску», экстаз пророчащего шамана, и в кожаной куртке по-будничному работать». 1930. «Если не будет честной лабораторной работы, остановится рано или поздно вся фабрика. Ясно, что мы не будем свободны, пока не будем плыть по свойственному нам течению на своем челноке. До сих пор живопись для меня только искусство. Я не живу в интимной жизни с живо- остановится рано или поздно вся фабрика, ясно, что мы не будем свободны, пока не будем плыть по свойственному нам течению на своем челноке. До сих пор живопись для меня только искусство. Я не живу в интимной жизни с живописью. Совсем не делаю зарисовок. И наблюдения просто исчезают в омуте моей головы».

Не совсем так. В десятках набросков попутчиков в поезде Москва – Малаховка, в котором Павловский ежедневно ездил с 1928 по 1930, – время, отпечатавшееся в людях, зрительный ряд характеров. Вагон – необъятное поле для сравнений. «Я только сейчас увидел интерес в движениях людей. Этот – коллекционер болезней. Этот характер – тенор. А этот – альт».

Он шел к сформулированному им в «Записках о портрете», адресованных жене, художнице Лидии Хромовой: «Как это ухо не похоже ни на что другое. Эти веки или эти брови. Что? Они плохи? Кто сказал, что они плохи или хороши? Для художника все – чудо. Хуже всего - «сухой глаз». Имей влажную душу и глаза». Воспринятое зрением – источник «интимной жизни».

(Опубликовано в книге «Неужели кто-то вспомнил, что мы были…». Москва. 2008. С. 239).