Время на ощупь

Ходила к художнику 1911года рождения. Имя такое — Файтель Мулляр. Ему позировали Алексей Толстой, Сергей Эйзенштейн, Анна Ахматова, Борис Пастернак, Всеволод Мейерхольд, Аркадий Райкин…

Из одного окна квартиры — кремлевские башни, из другого — жилой дом Большого театра с мемориальными досками по периметру.  Внутри обстановка по-настоящему аскетичная. Кровать, кресло, столик… А он такой старенький! И помнит совершенно ясно, кажется, все свои 97 лет. Подробно помнит.

Я о нем писала. И в рассказе эпизод был, как представители графической секции МОСХ зашли к нему домой глянуть на его работы, чтобы понять, принимать его в свою организацию или нет. И он говорит, что расставил работы прямо на диване и на полу — больше мебели в его комнате не было. Ничего больше не было. И такая деталь: «Я помню, рюмки искал, было неудобно, что и их нет…»

В публикацию это не вошло — неформат. А меня как раз и поразило, что через 70 лет он помнит свою неловкость из-за рюмок.

Или что когда ему сказали подождать решения — принят ли он в МОСХ — он в волнении выбежал на улицу, «…а пальто на вешалке в приемной забыл». Выбежал и сел не в тот трамвай, уехал в противоположную сторону. И было это в 30-е годы прошлого века. Вот вам время на ощупь.

В какой-то момент меня реально потрясла возможность поговорить с человеком, который был знаком с Цветаевой и Пастернаком, который, пока жил в Одессе, слушал выступления Багрицкого, Катаева, Бабеля, Семена Кирсанова, Юрия Олеши. Дружил с Липкиным и Аркадием Райкиным.

«С Цветаевой у Мулляра связан один эпизод, который рассказывала на открытии выставки поэт и экскурсовод музея Галина Данильева . В 1923 году молодой тогда Файтель пошел в книжную лавку за тетрадями, увидел там ее сборник «Версты». На обложке был Амур с завязанными глазами работы Вышеславцева. И вот Файтель поступил в традиции бабелевского Бени Крика — украл эту книжку. Когда Марина Цветаева приехала из Франции в Россию, то ей поэт Семен Липкин в 1940 году сказал: «Есть в Москве художник, который Вас украл!»

В то же лето 1940 года Файтель Лазаревич отдыхал под Тарусой. Однажды, возвратившись в Дом творчества с прогулки, он от кого-то услышал – А к тебе Цветаева приезжала! Свидетельство художника – это еще одно свидетельство в пользу бытующей легенды о том, что перед войной Марина Цветаева побывала в Тарусе. Возможно, она побывала там тайно. Ф. Мулляр написал в 1940-41 годах акварелью и темперой по бумаге портрет Марины Цветаевой. Тем более что по его словам, он все же увиделся с ней потом, на даче у Б. Пастернака. Об этом пишет в своем очерке о художнике Г. Данильева: «Тем же летом Файтель Мулляр окажется в Переделкино со своим другом, Семеном Липкиным, – будут подыскивать ему дачу, припозднятся, зайдут к Борису Пастернаку и встретят там приехавшую Марину Цветаеву. Так состоится знакомство воочию».

Цитирую, чтоб показать степень погруженности художника в ту среду…

Когда я шла к нему впервые, и про шикарное знакомоство с Юрием Олешей уже читала: «Перед началом учебного года я пошел купить письменные принадлежности. Подхожу к магазину на Дерибасовской и вижу, что рабочий прибивает вывеску с надписью «Пищебумажный магазин». И вдруг обращается ко мне стоящий рядом мужчина, в котором я сразу узнал Юрия Олешу: «Молодой человек, как Вы думаете, это действительно ошибка или сознательное заигрывание с покупателем?» Он был первый, кто обратился ко мне на «Вы». Позже в Москве Олеша приведет его к Мейерхольду.

Все эти люди, которые для нас исторические персонажи, причем из истории довольно далекой, книжной, неоцифрованной, для Мулляра — живые, свои, недавние. И это даже не про теорию шести рукопожатий, а про вещество времени. Сидишь рядом и ощущаешь, как оно сжато. И не течет, а стоит.

А про войну он так сказал: «Ад Сталинграда воспитал во мне личность. Я уверовал: зло — побеждаемо».

Когда мы к нему приходим, то сначала здороваемся в коридоре с той женщиной, которая за ним ухаживает, записывает его стихи, звонит когда надо «в инстанции»… Мы с ней немножко разговариваем и видим, что Мулляр сидит у себя в комнате, готовый ко встрече «с журналистами». Ничего не делает, просто сидит. На нем чистая рубашка, на колене чистый платок, он свежевыбрит и расчесан.

«Ну рассказывайте, где вы так долго пропадали!» — говорит мне Ирина Георгиевна. А он всплескивает руками и восклицает: «Разве у красивой женщины спрашивают, где она пропадала?!»

Вот это класс! Такое услышать, как в Серебряном веке побывать. Чудеса.

(Опубликовано на сайте https://sopli-i-vopli.ru).