Поездки на Шикотан

Ежегодно в самую лучшую пору, в конце лета, мы едем на Курильские острова. Мы — это Владимир Рачев, Евгений Корж, Юрий Волков, Игорь Кузнецов — из Владивостока, Владимир Серов и Александр Усенко — из Уссурийска, Владимир Владыкин, Василий Пономарев и я — из Москвы. Мы живем и работаем там по нескольку месяцев.

В творческих командировках по стране бывает немало художников. Об этих командировках теперь много говорят и даже спорят — есть ли от них польза или нет, нужно ли вообще ездить? Нужно ли, наконец, писать этюды? Ведь далеко не все художники их пишут.

Для меня не ездить — значит не видеть, значит многого не знать и не понимать. И дело не в простом любопытстве. Художнику нужно найти то место, тот материал, который позволит ему наиболее полно раскрыться, обрести самого себя.

Когда мы первый раз высадились на берега Шикотана летом 1966 года, нас было четверо. Остров поразил нас своей красотой. В разгар сайровой путины жизнь бурлила. Привычные мерки не подходили для работы. Обстановка требовала каких-то новых усилий. Необычайное разнообразие и контрасты погоды: дни со сплошным туманом и проливными дождями сменялись блистающими, солнечными. Все это заставляло относиться к мотиву в этюде как к необыкновенно напряженному и динамичному композиционному организму.

Этюды с натуры мы писали с большим жаром. Гораздо труднеерождались первые композиционные работы. Пожалуй, только В. Рачев быстро и органично вошел в эту новую среду. Коренной дальневосточник, он проявил обостренное чутье к местному пейзажу, нашел его верное понимание без всякой экзотики, но в несколько романтическом плане. Е. Корж поначалу не ладил с пейзажем. Но зато у него неплохо пошли этюды портретов рыбаков и рыбообработчиц. Ю. Волков упорно собирал материал к картине по всем правилам академического обучения. Для меня первые курильские работы оказались связанными не столько с собранным материалом, сколько с моим внутренним состоянием, которое родилось от всех этих новых интенсивных впечатлений.

В нашей работе очень помог и тот прием, который был нам оказан: надо отдать должное бывшему директору рыбокомбината «Островной» А. Гулю, местной комсомольской организации, возглавляемой Н. Беляевой. Они позаботились о нас, устроили так, чтобы мы могли жить и много работать. Со своей стороны, мы, конечно, не отказывались, если нас просили что-нибудь сделать для рыбокомбината. Оформляли стенные газеты, сатирические листки, проводили беседы об искусстве с работниками рыбокомбината и т. д. Но самым большим делом для нас стала организация выставок наших этюдов и рисунков в местном доме культуры «Океан», которые мы устраивали теперь вот уже четыре раза по окончании работы. Эти выставки каждый раз становились большим событием в Малокурильске. На их открытие приходило много народу.

По материалам поездок мы работаем над картинами. Еще рано подводить итоги. Но все же и самим интересно оглянуться назад. Пока не все замыслы осуществлены, интересно обратиться к этюдам. Они обозначают путь, проделанный каждым из нас. Особенно интересно видеть, как освоение нового жизненного материала требует нового подхода к работе, постановки новых профессиональных задач по мере того, как мы обретаем знания. Первые годы нас больше занимала работа над пейзажем. Портреты хотя и писали, но без ясной цели использовать их в дальнейшей работе. Однако, чем упорнее трудились мы над пейзажем, тем сильнее ощущали   односторонность этого увлечения. Возникало желание высказать впечатления, связанные   непосредственно с людьми, с их жизнью, о которой мы теперь знали не так уж мало. Такое знание оказывает огромное влияние на тематические интересы художника. Оно во многом определяет, какой жизненный материал привлекает художник для того, чтобы наиболее полно отразить свои мысли и чувства. Кстати, уже поэтому поездки такого рода приносят огромную пользу художнику.

Нет надобности возводить это в абсолют; в конце концов все равно — дома или в командировке родился импульс и само произведение. Важно, чтобы это было искусство, чтобы за этим стоял художник со своей концепцией в искусстве и понимании происходящего, что при интенсивности, сложности и динамичности нашей жизни особенно затруднено, если эту жизнь не знать в разных ее проявлениях. К несчастью (или к счастью), мы не можем сказать, что главный смысл нашей жизни сосредоточен там или здесь, будь то столица, или какая-либо из великих наших строек, или тот или иной уголок нашей страны. Кто хочет узнать и понять жизнь, понять свою роль и место в жизни, тот не должен гнушаться таким знанием. Мне даже кажется, что это одно из условий роста художника. Обогащение жизненным опытом, самосовершенствование, развитие профессиональных возможностей, ответственность перед собой, перед искусством, перед людьми — сущность этого роста.

Интересно видеть, как расширение знаний, накопившийся материал заставляют художника браться за решение новых задач. Тут, правда, необходимо заметить, что если эти самые профессиональные задачи не решаются, не осуществляются в произведениях, если художник не работает над ними сознательно, не достигает того, чтобы эти задачи, эти пластические возможности давались ему в руки, то творческого развития может и не произойти. Знание, не соединенное с процессом художественного мышления, останется цепью фактов, которые художнику могут не запомниться, не оставить в нем никакого следа. Только глубоко эмоциональная заинтересованность художника в освоении жизненного материале, соединенная с серьезным отношением к профессиональным пластическим проблемам, может дать результат, который принято называть художественным или эстетическим освоением действительности.

Мы все старались, чтобы в нашей работе присутствовало и то и другое. Для нас эти годы были годами творческой учебы. Каждый обладал разным опытом и умением. Перед каждым стояла своя задача. Если мы с В. Рачевым имели небольшой опыт самостоятельной работы и участвовали на выставках, то Ю. Волков и Е. Корж совершили первую поездку на Шикотан еще студентами. Им только еще предстояло попробовать свои силы в самостоятельной творческой работе. И проба оказалась успешной. Их участие на последующих выставках подтверждает это. Активно проявляют себя и те, кто присоединился к нам позже, — В. Серов, страдавший от собственной нерешительности, И. Кузнецов, увлекающийся в то время графикой Кента и готовый все рядить в этот наряд, А. Усенко, восторженно любящий пейзаж, но совершенно не знавший, как преодолеть живописную сырость, рыхлость, этюдность в своих работах, москвичи, выпускники Института им. В.И. Сурикова, В. Владыкин и В. Пономарев, поначалу тяготевшие к использованию готовых рецептов.

Каждый художник много поработал, чтобы избавиться от этих недостатков, вступить в более живой и непосредственный контакт с натурой. Оказалось, что Шикотан может вдохновить художников очень разных. Каждый находит здесь материал, созвучный его творческим устремлениям. Сейчас, спустя несколько лет, отчетливо понимаешь, что только углубление в материал позволяет художнику обрести свой взгляд, свой подход к теме, открыть в этом новом материале то, что тебе действительно близко как человеку и как художнику. Мы пришли туда, чтобы утолить жажду познания, жажду творчества. Если мы чего-то добились, сумели что-то сделать, то это, наверное, потому, что пришли мы туда с желанием, с интересом, с любовью, впитывали жадно впечатления, старались трудиться и не имели злого умысла искать жилу «актуальной темы». Здесь много было освоено, задумано, опробовано, решено, угадано непосредственно в работе на натуре, задолго до того, как претвориться на холсте в композиционной работе. Шикотан стал для нас и школой, и лабораторией, и мастерской, где проходила, можно сказать, главная работа — мы сами росли, совершенствовались, учились жизни, учились мастерству.  Недаром этот остров стал для нас местом, которое мы не забудем.

Для нас нет вопроса — нужно ли ездить на этюды. Семь раз мы были на Шикотане во время путины и каждый раз выносили много плодотворных впечатлений из этих поездок.

Для нас нет вопроса — следует писать этюды или нет. Мы их пишем, и это является для нас неоценимым материалом, где мы вступаем в непосредственный контакт с натурой.

Для нас нет вопроса — полезны ли творческие командировки. Без них мы не смогли бы осуществить свои поездки. А это значит, что не было бы для нас Шикотана, не было бы всех тех впечатлений и замыслов, не было творческой радости всех этих лет, — такое мы не можем себе даже представить.

(Опубликовано в журнале «Художник». № 8. 1974. С. 32).