Чувство подлинности*

Мы слишком привыкли к своим городам и квартирам. Мы привыкли жить в среде искусственной, которую делаем сами; случаи диалога с при­родой редки. Нам нечего преодолевать, разве что мелкие неудобства, мы привыкли к обслуживанию, нас выводит из себя его недостаточность. И остается только узкая тропа искусства, выводящая нас из замкнутого пространства удобств. Ступившим на нее суждено познать беспокойство. Если говорить правду, то только самая малая часть людей ощущает свою принадлежность к природе, свое родство. Художник этим родством и горд, и подавлен. Для него природа — это всегда путешествие в перво­бытность.

Я не раз наблюдал очень интересное явление, когда после длительного общения с природой, весной или осенью, и скорее всего — на юге, где скалы, камни, голые еще деревья, где почва изрыта временем и поэтому ощутимее возраст земли, где каждая форма открыта всем ветрам и непогодам, где море испокон века омывает берега... и вот, когда ты снова дома и перед тобой живопись, своя или чужая, неважно, ты восприни­маешь ее обновленным и придирчивым глазом, причем под совершенно новым углом зрения. Я бы назвал это критерием подлинности — неким ощущением органичности и причастности к тому, что еще недавно было у тебя перед глазами.

Причем это ощущение проходит стороной, минуя живопись в ее специ­фическом смысле, всю эту воспитанность, культуру, все тенденции, безразлично чем вызванные, и особенно модные, всю украшательскую мишуру, все, кроме одного — вещности, того вещественного смысла, каким наполнена природа и ее формы в вечной борьбе за то, чтобы отсто­ять себя или преобразиться.

Итак, когда пред тобой произведение, органически связанное со сти­хией жизни, ты испытываешь огромное наслаждение, и его душевное здоровье передается тебе.

Такова вся архаика, она черпала свою силу в гармонии с природой. Такова пластика африканцев, сюда же можно отнести средневековые храмы. А дальше, ближе к нам?... — кватрочентисты, Шарден, Милле, еще ближе — может быть, Сезанн, Брак, Руо, Генри Мур ...

Я не хочу пытаться исчерпать этот ряд. Зачем? Важно, что данное свой­ство вовсе не зависит от степени условности или реализма. И еще. Если с этих позиций рассматриваешь и отбираешь вещи, — хро­нологическая дистанция становится не важна.

Такие произведения всегда современны и в то же время — вечны, как Шекспир, например, или Пушкин.

Мне кажется, я начинаю постигать тайну древних мастеров, живя за тридевять земель от наших «культурных центров».

Здесь, среди мира простых вещей, который скуп, постоянен, немного­словен и такой обычный, начинаешь чувствовать необычное, своеобыч­ное, то единственное единство, ту неподдельность, наконец, то обличие жизни, в которое можно углубиться до бесконечности, постигая харак­тер, получая информацию глубинную, а не количественную, ибо тебя ничто не отвлекает, ничто не мешает тебе вчувствоваться, и ты ко всему никуда не спешишь. Глаз работает не эпизодически, а все время, диалог не прекращается и, если ты берешь в руки кисть, тебе и в голову не придет что-либо выдумать или приукрасить.

Я каждый день смотрю на одни и те же горы и каждый раз открываю в них что-то новое, их богатство неисчерпаемо, их структура неуловима. Я пытаюсь нарисовать; результат разочаровывает, все усилия кажутся недостаточными, и я возобновляю их снова и снова. Мне кажется, что сегодня я о них знаю несравненно больше, чем вчера, но и этого мало.

Если бы я мог рисовать их всю жизнь, я, может быть, и приблизился бы к истине. Но при всем том я получаю огромное наслаждение от самого процесса, в нем как бы смоделирован сам факт и смысл жизни, и я таким образом приобщаюсь к нему. Я ощущаю себя частью великого целого, я постигаю это эмоционально, я проникаюсь гармонией. Такой жизнью, видимо, жили древние. Жили постоянно. Отсюда та чудесная одухотворенность их холстов, та полнота любви, возможная только тогда, когда любишь что-то одно.

* Статья «Чувство подлинности», как и следующая за ней в данном сборнике, написаны Поляковым во время его командировки в Пенджикент. В настоящей книге статья «Чувство подлинности» публикуется по авторской рукописи. В каталоге посмертной выставки художника статья напечатана с некоторыми неточностями.

(Опубликовано в книге В.Т. Давыдова и Е.В. Поляковой «Художник Валентин Поляков». Москва, 1986. С. 172-173).